Страдания в годы репрессий

С самого своего основания Российское государство пережило немало страшных потрясений: нападения недругов, мировые и гражданские войны, террористические атаки. Но самой ужасной страницей истории можно считать тиранию со стороны правителя по отношению к своему народу.

В период 1921–1953 гг. в стране начались массовые политические преследования граждан, названные «сталинскими репрессиями». Под обвинения о контрреволюционных преступлениях попадали не только несогласные с социалистическим режимом, но и обычные граждане. Гонения могли начаться, казалось бы, из-за невинных вещей: неудачную шутку или вырванную из контекста фразу. Нередки случаи, когда соседи писали друг на друга доносы, брат сдавал брата сотрудникам правоохранительных органов, боясь оказаться мнимым соучастником и прославиться врагом правящей партии. Число жертв массовых репрессий насчитывает несколько миллионов человек, среди которых числились известные деятели искусств, политики, представители иных национальностей. Перед органами безопасности стояла задача поймать и наказать всех «антисоветских элементов», способных посеять сомнения о деятельности власти у народа, потому они без лишних разбирательств хватали тех, на кого было указано.

Для жителей Игарки ужасы репрессий не пустой звук, ведь именно сюда ссылали заключенных для строительства трансполярной магистрали. Печально известный проект «Стройка № 503», унесший собой судьбы нескольких тысяч человек, был для правительства стратегическим решением по защите СССР на севере, но завершить проект так и не удалось.

Анна Александровна Усольцева, заведующая отделом истории МБУ «Краеведческий комплекс «Музей вечной мерзлоты»: «На площадке в здании отдела истории «Стройка № 503» размещены памятные доски в честь безвинно пострадавших в годы репрессий. Игарка, как и вся страна, в период правления Иосифа Виссарионовича Сталина пережила три волны массовых репрессий: 30-е годы, период коллективизации – раскулаченные крестьяне, предвоенное время, когда была сослана прифронтовая полоса. Третья волна началась после окончания Второй мировой войны, когда в ссылку отправляли представителей опальных народов – латышей, литовцев, эстонцев, калмыков, греков».

Ежегодно 30 октября у исторического отдела музея, посвященного строительству сталинской «мертвой» железной дороги проходит митинг памяти невинно осужденных.
Музей вечной мерзлоты хранит в своих архивах десятки предметов и воспоминаний, переданные узниками ГУЛАГа (главное управление исправительно-трудовых лагерей) и привезенные исследователями Стройки 503. Рассматривая экспонаты в историческом отделе, посетители представляют, что каждый из них несет за собой страшную историю о сталинском режиме, которую долгое время скрывали от жителей страны.

А. А. Усольцева: «Несмотря на то, что дорога называлась сталинской, изначально идея строительства появилась в период Российской империи. С наступлением революции, а затем и с началом гражданской войны идея о проведении железной дороги забылась. После Великой Отечественной войны Сталин понял, что северная часть страны меньше всего защищена от нападения внешних врагов. Для исследования местности направили изыскательную экспедицию на территорию Крайнего Севера, которой руководил Петр Константинович Татаринцев. На заседании Совета министров, зачитывая доклад, он высказался о сложностях, которые возник- нут при строительстве в условиях вечной мерзлоты, на болотистой местности в отдаленности от центров, но Сталин вынес свой вердикт: «Дорогу будем строить!» Возводить подобного рода стройки получалось путем эксплуатации труда заключенных. Магистраль должна была проходить по северу России и таким образом соединить ее европейскую часть с глубинами Сибири. Планировалось построить 1200 км железнодорожной магистрали, 28 станций, 106 разъездов. Переправа через реки Обь и Енисей осуществлялась паромами в летний период, в зимний намораживалась до- рога. Это был наиболее дешевый способ доставки продукции добывающих производств (полезных ископаемых).
Строительство велось в двух направлениях – стройка 501 (Обское направление) и стройка 503(Енисейский исправительно-трудовой лагерь). Через каждые 5–10 км стояла колонна заключенных, которая возводила свой участок магистрали. К 1955 году планировалось пустить уже рабочее сообщение.
Заключенные и руководители стройки впервые прибыли сюда в 1949 году, где для них уже отстроили зону для проживания. Руководство расположилось в здании педагогического училища.
Несмотря на то, что стройка длилась недолго, в Игарке были самые сложные условия для проживания заключенных. Именно здесь царствовал голод и существовал штрафной изолятор, в котором даже в холодное время года отсутствовало отопление. Зона содержания заключенных выглядела следующим образом: территория, огороженная колючей проволокой, по углам стояли сторожевые вышки, внутри территории размещались одноэтажные деревянные бараки и штрафной изолятор. На выходе размещался дом вахтера таким образом, чтобы войти и выйти, можно было только через вахту.
Также существовали и все сопутствующие производству несчастные случаи. К примеру, в период голода на территории заключения было распространено такое заболевание, как цинга. Помимо этого, зарегистрировано немало случаев самокалечения. Узники стройки поступали так для того, чтобы не выходить на тяжелую работу и провести какое-то время в лазарете. На 503 стройке не существовало такого понятия, как разделение на женский и мужской труд, норма у всех осужденных являлась одинаковой. Работы проводились в основном вручную, без использования машинных средств. Своими силами привозился и засыпался гравий, кололись и укладывались рельсы. В летний период с помощью песка высушивались болота. Есть воспоминание о том, что на следующий день после того, как болота засыпались, заключенные, вернувшись для прокладки полотна, видели, что они образовывались вновь. Стоит заметить, железнодорожную магистраль строили исключительно заключенные, ни вольные рабочие, ни ссыльные участия в этом не принимали».

Сказать, что репрессированным приходилось нелегко, – ничего не сказать. Их не только ждала тяжелая участь в лагерях, от них отворачивались друзья и близкие, их презирали и называли предателями Родины. Особенно сильно доставалось от сотрудников НКВД, проходивших службу на территории лагеря, и непосредственно от руководства. Над осужденными открыто издевались, морили голодом, им приходилось до потери сознания работать в мороз на Крайнем Севере, не имея при этом теплой одежды или возможности согреться. К счастью, не все находящиеся на стройке были столь безжалостны.

Анна Александровна Усольцева, заведующая отделом истории МБУ «Краеведческий комплекс «Музей вечной мерзлоты»: «Руководил стройкой 503 полковник НКВД Василий Арсеньевич Барабанов – неоднозначная личность в этой истории. Многие вспоминают о том, что его очень уважали заключенные. Предшественник Василия Арсеньевича собирал заключенных и говорил: «Мне не надо, чтобы вы строили, мне надо, чтобы вы мучились», но когда к власти пришел Барабанов, заключенные услышали: «Дорогие товарищи, все мы, вольно или не вольно, строим подъездные пути к коммунизму», на что заключенные кричали: «Ура!» Барабанов обладал практически безграничной властью. Одна из его дочерей после вспоминала: «Не только заключенные находились в лагере. Там же находилась и наша семья, и военизированная охрана». Взаимодействие между образовавшимися в лагере слоями общества было очень плотным. Однажды произошла интересная история: когда в лагерь приехала комиссия, один из заключенных украл у них чемоданы, тогда Барабанов собрал всех находящихся в лагере и приказал их вернуть. На следующее утро чемоданы были возвращены владельцам с приложенной запиской: «Вещи на месте, консервы съедены». По словам жены Василия Арсеньевича Елены, у их семьи никогда не было собственного жилья. В Игарке для них построили коттедж. Позже там находился детский сад «Буратино», который впоследствии сгорел. К сожалению, пожить семье Барабановых в этом коттедже так и не удалось, потому что в тот момент строительство перешло в Ермаково.
Если Игарка с 1929 года имела статус «Деревянной столицы Сибири», в которой велось строительство, функционировал лесозавод, существовал морской порт, приходили иностранные корабли, то Ермаково – это станок, мелкое поселение. Там стояло несколько домов, а местные жители занимались рыбным промыслом или пушниной».

Когда работы велись в Игарке, заключенные активно возводили жилые дома, что стало несомненным плюсом для местных жителей, ютившихся в основном в бараках. Нового колорита в повседневную жизнь города заключенным принести не удалось. Большую часть населения Игарки составляли ссыльные, находящиеся под постоянным надзором.

А. А. Усольцева: «Когда работы перешли в Ермаково, оказалось, что мест для расположения всех участников стройки просто нет. Руководство оставило свои семьи в Игарке, потому что проживать негде, заключенных оставили на пустом берегу. Чтобы хоть как-то обустроиться, они рыли землянки, устанавливали палатки и укладывали мхом, выпиленным в форме кирпичиков. Внутри землянки располагалась бочка, которая выполняла функцию печки и нары. За короткое время заключенные сами отстроили себе зону, бараки в которой, не без иронии, называли «стахановскими» (бараки для передовиков производства). В каждом бараке должен был находиться портрет Иосифа Сталина. В распорядок дня заключенных входили: подъем в 6 утра, выделялось время для личной гигиены, завтрак и после этого начинались работы. Заключенные имели право переписки, только прежде чем отправиться адресату, письмо проходило строгую цензуру. При лагере существовала культурно-воспитательная часть, где осужденные имели доступ к библиотеке.

Посетители часто спрашивают, по каким статьям сидели заключенные. Кто-то говорит, что это были исключительно политические заключенные, другие придерживаются версии, что это были уголовные заключенные. Можно разделить их на 3 части: 58 статья, имевшая 13 подпунктов, сюда входила контрреволюционная деятельность, неудачно рассказанные анекдоты, инакомыслие и критика политического строя. Были и те, кто имел серьезные сроки за незначительные преступления. В период 1949 года территорию страны накрыл голод, из-за чего людям приходилось воровать еду, вследствие чего их могли отправить на 8 лет исправительно-трудовых работ. Также в лагерь отправляли по уголовным статьям – убийц, грабителей, насильников и прочих. Несмотря на это, никакого разделения в содержании заключенных не существовало, все осужденные проживали вместе. Для политических заключенных это являлось большой трагедией. Чаще всего именно их обворовывали, а под натиском авторитетных преступников приходилось работать больше.
На 503 стройке имела место идея социалистических стимулов. У каждого заключенного на определенных видах работ была зачетная книжка, в которой отмечалось выработанное время. Если работа выполнена на 120%, день засчитывался за два, на 150% и выше – день считали за три. Заключенный Алексей Павлович Салангин вспоминал, что на честное заполнение книжки нельзя было полагаться. Структура лагеря была такова: имелась военизированная охрана и существовала самоохрана, в число которой входили заключенные. Дело в том, что ГУЛАГ и НКВД всегда страдали от недостатка квалифицированных кадров, из-за чего охрану набирали из числа заключенных, проштрафившихся военных и других. Зачетная книжка чаще всего находилась в руках самоохраны, и то, как честно будут записаны проценты перевыполнения плана, зависело только от них. Позже заключенным начали выплачивать заработную плату, то есть, человек при освобождении мог забрать небольшую сумму денег. Те, кто «крутился», имели возможность уйти с приличной суммой. Имеются воспоминания Александра Альбертовича Сновского, в которых он писал, что освободился на 4 года раньше именно по зачетам.
Со временем поселок Ермаково разросся до 15000 человек. Велось постоянное гражданское строительство, при котором возводились жилые дома, прокладывались дороги, открылись рестораны, бани, садик, школа. Жители Игарки, Туруханска едут на работу в Ермаково, потому что рабочих мест много и при этом хорошо платят. Кроме заключенных, строивших железную дорогу, на территории стройки также находились вольные рабочие, не имеющие отношения к заключению, и ссыльные – люди, отбывшие наказание в лагерях и отправленные в ссылку на определенный срок. Помимо четко установленных сроков (5, 10, 15 лет и так далее), были бессрочная ссылка (после смерти родственники имеют право забрать тело), и вечное поселение (забрать тело не имеют права). Ссыльным полагалось раз в месяц отмечаться у коменданта. Без его разрешения они не имели права покидать поселок, если же данное правило нарушалось, к их сроку прибавляли 25 лет».

Жизнь ссыльных отличалась от жизни заключенных. У них было больше свободы в действиях, имелась возможность вести хозяйство. Если заключенным приходилось ежедневно тяжело трудиться, то ссыльные вели достаточно обыденный для граждан СССР образ жизни, за исключением нескольких нюансов.

Анна Александровна Усольцева, заведующая отделом истории МБУ «Краеведческий комплекс «Музей вечной мерзлоты»: «Вальтер Руге, один из ссыльных, говорил, что ссылка после лагеря казалась для них уже свободой. Они проживали без лагерного режима, имели свой быт, официальные рабочие места. Единственное, что напоминало о ссылке – ограниченная зона перемещения, ежемесячная отметка и невозможность покидать поселок без ведома коменданта».

Вальтер Руге и его жена Ирина отбывали ссылку в Ермаково (там они познакомились). Среди экспонатов, представленных в экспозиции, имеется лагерное одеяло, переданное Ириной (будучи гражданкой Германии). Позже им разрешили выезд к брату Вальтера Руге в Сосьву. Вальтер рассказывал: «Изначально мы не хотели регистрировать свои отношения, потому что в нашей жизни и без того было слишком много штампов и различных проверок. Однако, когда я получил разрешение на выезд к брату, объяснил коменданту, что хотел бы забрать с собой жену Ирину и тещу, на что комендант отвечает: «По документам у тебя нет ни жены, ни тещи». Пара расписалась в Игарке, потому что в Ермаково ЗАГСа не было. Фотографию, которая находится в экспозиции, они назвали свадебной, как и дорогу из Игарки в Ермаково. Впоследствии они переезжают в Германию, забрав с собой и одеяло как память.
Среди множества документов и фотографий, имеющихся в экспозиции музея, также представлены и личные вещи заключенных, что существенно помогло понять, как жили в лагерях.

А. А. Усольцева: «Среди предметов, переданных музею бывшими заключенными, имеется колода лагерных карт. Такая колода интересна, во-первых, тем, что она начинается с семерок. Во-вторых, на картах нет обозначений. Карты делались из газеты с помощью хлебного или мучного клейстера, а изображения наносились с помощью гари (над свечой подносили ложку, получая таким образов черный цвет), чернилами или кровью заключенных (для получения узора красного цвета). Как известно, в лагерях азартные игры запрещены, поэтому карты имели непривычный для нас вид. Писатель Шаламов, автор сборника «Колымские рассказы», отбывавший срок на Калыме, говорил о том, что игра в карты – это всегда игра двух шулеров. Играли всегда на ставки. Это могли быть сигареты, одежда, деньги или еда. Бывали случаи, когда на кон ставили жизни сокамерников.Есть среди экспонатов колодка детской обуви. Несмотря на то, что мужчины и женщины содержались раздельно, работали они вместе, соответственно, случаи беременности были нередкими. Во многом, для женщины беременность в лагере была спасением, потому что для них делали послабления режима содержания. После родов разрешалось раз в месяц навещать ребенка при условии, что мать не нарушала правила лагеря. В случае если женщина освобождалась через 3 года, она могла забрать ребенка, либо это могли сделать родственники. При отсутствии такой возможности ребенка отправляли в учреждение для детей, у которых нет родителей. В фильме «Кузькина мать» о 501 стройке есть кадры, снятые в Доме малютки при стройке, где показаны здоровые, розовощекие младенцы. На самом же деле дети рождались слабыми, у них практически отсутствовал сосательный рефлекс. Связанно это с условиями, в которых проживали женщины. Влияли как тяжелая работа, так и скудное питание».

Как уже упоминалось ранее, среди тех, кто отбывал сроки в лагерях большое количество деятелей искусств, что способствовало принятию решения об открытии театра заключенных. Его создание стало одним из наиболее известных феноменов во время существования ГУЛАГа.

Анна Александровна Усольцева, заведующая отделом истории МБУ «Краеведческий комплекс «Музей вечной мерзлоты»: «При стройке 503 был создан театр заключенных (позже названный «крепостным театром»). Василий Арсеньевич Барабанов являлся заядлым театралом, а среди тех, кто отбывал срок по 58 статье, были творчески одаренные люди, вот поэтому и приняли решение знакомить осужденных с театральным искусством.
В Игарке уже существовал городской театр имени Веры Пашенной, постановки «крепостного театра» проходили там же. По словам актрисы игарского театра Ольги Кайдан, местный театр практически был вытеснен театром заключенных. Профессионализм актеров «крепостного театра» был значительно выше, реквизит гораздо богаче и разнообразнее. Театр стройки со временем обрел свою известность, и труппа отправилась на гастроли в Норильск.
Со слов Елены Барабановой (дочери В. А. Барабанова), в заключении находилось 200 человек из труппы театра С. Э. Радлова, люди, выступавшие на оккупированной немцами территории. Одним из заключенных, состоявших в театре, был Дмитрий Владимирович Зеленков, потомок древнего рода художников Лансере-Бенуа. В довоенное время он был признанным декоратором, работавшим в Мариинском театре, где его негласно называли «магом и волшебником Мариинки». С наступлением войны Дмитрий Владимирович ушел на фронт и практически сразу же попал в финский концентрационный лагерь с тяжелым ранением. После произошел обмен военнопленными. Советские солдаты возвращались домой как герои, Дмитрия на родине отправляют по 58 статье в «шарашку» (закрытое учреждение для деятелей науки) под Подольском, затем на 503 стройку. Друзья Дмитрия говорили о том, что многие находили способы приспособиться к условиям лагеря, но не Зеленков, и для него появление «крепостного театра» стало спасением, его принимают декоратором. Жизнь Дмитрия Зеленкова трагически оборвалась в Ермаково. Он понимал, что после освобождения ему будет закрыта дорога в Москву или Ленинград. Захоронен Дмитрий Владимирович в Ермаково под номером Г-20. Это стало известно из справки от МВД. В 90-х годах сотрудниками музея проведена экспедиция, но найти могилу Д. В. Зеленкова так и не удалось».

Немногим удалось не просто пройти лагеря, но и восстановиться в профессии. Среди них Оболенский, Юхин, Шерешевский, Штирмах. В коллекции представлены работы лагерных художников, которые были опубликованы Робертом Александровичем Штильмарком в 1989 году в журнале «Северные просторы» под названием «Крепостной театр». В ней рассказывается история само- го театра и некоторых его участников, позже статья стала частью книги Роберта Александровича «Горсть света».

Анна Александровна Усольцева, заведующая отделом истории МБУ «Краеведческий комплекс «Музей вечной мерзлоты»: «В марте 1953 умирает Сталин. Многие не понимали, чего ожидать. На этот момент из 1200 км построено 911 км. Спустя время выходит директива о ликвидации стройки. Это решение принято руководством, пришедшим к выводу о бесперспективности и экономической необоснованности продолжения строительства. Уничтожалось имущество, сжигались склады, те, у кого оставались еще сроки, отправлялись в норильские лагеря, вольнонаемным пришлось искать новую работу и начинать новую жизнь».

Эпоха сталинизма оставила огромный след в истории и культуре нашей страны. Репрессии, пусть даже и косвенно, но все же затронули каждого жителя Советского Союза. Множество жизней потеряно, а вера людей в лучшее будущее исчезла на долгие годы. До сих пор нет ответа на вопрос «Зачем нужна была такая жестокость?» Некогда процветавшая страна в мгновение ока погрязла в крови. Общество каждый день ощущало непреодолимый страх перед политической системой, все сильнее теряя доверие к действующей власти. История – явление цикличное. Так или иначе, события прошлого имеют возможность повториться, а потому их нельзя забывать.

С. КОРШУНОВА.